Меня всегда удивляло, как же так выходит, что большинство моих ровесников клянутся никогда не заводить детей и питают к ним какую-то иррациональную ненависть конченных пессимистов. С того момента, как я вырос из своих радикальных 14-и, я всегда однозначно хотел детей. Ведь дети - это отлично. Это единственные люди, которых ты можешь воспитать в соответствии со своими взглядами на жизнь, вкусами и предпочтениями. А когда я изрекаю вслух свои суждения в детях, все те подростки за восемнадцать, которых я имею счастье или несчастье знать, с ужасом восклицают: "Ты?! Хочешь детей?! Как так?!". Ладно, ребята, я хочу кого-то научить хорошим вещам, которые знаю, но сформировавшиеся личности отторгают чужую идеологию, сколь бы правильной и распрекрасной она ни была. Для меня счастье, когда я вижу, что изменил в человеке нечто в лучшую сторону, я радуюсь, когда у меня перенимают мою музыку, мои книги, моё кино, моё отношение к любви и семье и так далее.
читать дальшеИ для меня было странным выяснить, что не для всех людей это актуально. Полгода назад, во время одного из наших с Хайном разговоров, призванных расставить точки над i, я сказал ему: "Я так радуюсь, когда показываю тебе свою музыку, и она тебе нравится. Я хочу, чтобы ты её полюбил, показал другому человеку, а он тоже полюбил." "Как-то это странно, - ответил Хайн. - Я наоборот не хочу, чтобы кто-то у меня что-то перенимал." Мы так и не выяснили, почему, а через месяц, когда Хайн проникся Битлами и попросил меня слить ему все 80 песен, которые я слушаю, он вернулся вечером с курсов и сказал: "Сегодня сидел на живописи в наушниках, слушал какую-то битловскую песню, а ко мне подошла одногруппница и спросила: "О, ты Битлов слушаешь?". И я почему-то очень обрадовался, что она тоже их знает. Кажется, я понял, что ты чувствуешь в этот момент." А чуть позже мы снова говорили, и он сказал: "Наверное, я всегда подспудно понимал, что слушаю плохую музыку. Я считаю индисню плохой, а олдскул - хорошим, только вот слушать его раньше не мог. И потому не хотел, чтобы кто-то брал у меня то, что плохо." В том, может, и дело: сколь достойными перенимания считает человек свои вкусы и взгляды.
Мои отношения с семьёй с детства были очень прочными и сильными. По классике жанра моя семья - моя крепость. До 9-ого августа в наших с Хайном ежедневных ссорах всплывала с определённой частотой тема того, что я не могу выбрать между родителями и Хайном в пользу Хайна, я вечно кладу болт на его пожелания, зато родителям названиваю по нескольку раз в день, обнимаю маму, захожу в их комнату, спускаюсь обедать с ними и вообще всячески радую их своей компанией. Ничего не могу с собой поделать. Для меня семья свята, я питаю к родителям самые тёплые и нежные чувства, привязанность птенца, укрывающегося маминым крылом, и не оттого, что жизненные реалии меня пугают, а потому что от родителей я всегда могу рассчитывать на самую искреннюю любовь и помощь, а это бесценно. Никому я не могу доверять так, как родителям. Они не просто вырастили меня - они привили мне многое из того, чем я сейчас очень дорожу. И потому, наверное, подсознательно я так хочу создать семью, которая мистическим образом замещала бы для меня моих невечных родителей, зеркально повторяя некоторые моменты моих с ними отношений.
Но не к тому я веду речь. Для меня дети - бесконечный простор для воспитания, и сему процессу я бы старался уделить максимальное количество времени. Сейчас мы с Хайном и Сату живём у моего дяди и его жены в доме, у них два ребёнка, двухлетний Максим и годовалая Ева, и, спускаясь на первый этаж по разным делам, я наблюдаю одним глазом за тем, как эти дети проводят своё время. Им включают детский канал с современными мультфильмами, Лена почти весь день проводит на кухне, Руслан уезжает на работу или сидит в интернете. Я видел эти мультфильмы, и это отвратительная безвкусица. У Лены на кухне постоянно включено радио Люкс.фм. Это там где днями и ночами крутят одни и те же 30 попсовых песен с совершенно безумными текстами. Однажды мы варили пельмени и переключили на местное рок-радио. Уходили с кухни - оставили его включённым. "Вдруг дети хоть час будут слушать нормальную музыку," - сказал я. С Максимом и Евой никто не играет, их двое, и если научить их играть друг с другом - им весь мир вокруг будет не нужен. Как мы с Сату в детстве: целый день просиживали в комнате у папы, звучал Эбби Роад, мы строили из лего города, играли в динозавров и не питали к окружающему миру никакого интереса. И потому Максим с Евой бродят по дому бесцельно, пытаются пробраться на второй этаж и в нашу комнату, подбегают к нам, когда мы спускаемся. Им скучно. А их даже не пытаются воспитывать. Никакой культуры. Плохая музыка, плохие мультфильмы, отсутствие игр. Когда я смотрю на них, я говорю Хайну: "Вот у нас будут нормальные дети, дети с блэкджеком и шлюхами. Мы будем ставить им хорошую музыку, учить их собирать лего и устраивать ролевые игры с динозаврами, читать им на ночь "Хоббита" и "Властелина колец", показывать классику мультфильмов и всё такое." "Представляешь, они будут приходить домой из детского сада и спрашивать: "Мама, а почему другие дети не знают, кто такие Битлы?". А я буду говорить им: "Потому что других детей родители плохо воспитывают, они глупые," - говорит Хайн. Иногда я хочу перевоспитать всех детей мира.
колорнэйм