воскресенье, 14 февраля 2010
дурьчитать дальшеОн находит её этажом ниже, в холле на кожаных бордовых диванчиках. Катя держится руками за голову, уставившись в колени. Плечи слегка подрагивают, но не слышно, как она плачет.
Он садится перед ней на корточки и отрывает её руки от лица. Черная тушь потекла в уголках глаз, нос покраснел, а губы кривятся в некоем подобии усмешки.
- Ч-чего тебе? Я в порядке.
- Тогда чего сырость разводишь?
Она закидывает голову назад, закатывает глаза, чтобы не разрыдаться вновь.
- Ну не могу я. Не мо-гу. Мне страшно, понимаешь, я ещё жить хочу, а шея, там же шея свернуться может. И всё, если шея свернется - то всё. Всё, понимаешь?
Шепчет как мантру, повторяет одно и то же, и трясется. Словно уже видит это, перед глазами, словно уже ощущает свою смерть. Он хватает её за руки, начинает их трясти, ему страшно за Катю, она словно не в себе. Она отворачивается вправо, не смотрит на него.
- Не мо-гу, не мо-гу. И эта ещё, дура старая, орёт на меня. Ну не может человек, ну отстань ты от него. Не мо-гуууууу. И на сцене не смогу.
Он резко дергается и прижимается своими губами к уголку её губ. Отстраняется, и облизывает губы: солёные от слёз, вкусно-терпкие. Катя резко выпрямляет спину и садится, словно в неё воткнули палку. Не плачет, смотрит на него внимательно, и.. испуганно?
Он улыбается:
- Ну хочешь, меня к тебе в пару поставят, я смогу тебя удержать. Мне ведь ты доверишься?
Катя открывает рот, словно захотев что-то сказать, но он не даёт возможности, снова дергается к ней поближе, целует глубоко и жадно, а рукой перебирает вьющиеся волосы на её затылке. Останавливается, и шепчет ей в губы:
- Доверишься?
Она целует его в ответ.
@темы:
писать в чью-то тетрадь кровью как в метрополитене,
есть проблема с телепортацией